Александр Калиняк

Тучи  Родины

 

Скомкали  тучи  вечер,  словно  в  кокон.

Настойчиво,  упорно  дождь  хлестал,

Как  барабанщик,  по  отливу  окон,

И  издали,  степенно,  приближался  гром,

А  я  смотрел  в  окно,  невольно  наблюдал,

Как  ветер  треплет  ветви  за  окном.

И  вновь  почувствовал,  бывает  так  в  ненастье,

Какое  это  всё-таки  большое  счастье,

Когда  имеешь  Родину  и  дом.

 

И  вспомнилось  вдруг  лето  восемьдесят  шесть,

Когда  палатку  буря  дёргала  за  шест.

Военный  городок,  болото,  ночь,  Чернобыль.

Ещё  порыв  палатка  просто  лопнет.

Кнуты  слепящих  молний  яростно  стегали,

Не  нас,  болото,  будто  ангелы  не  знали,

Совсем  не  те  проблемы  нас  уже  достали;

Таблетки  мы  уже  пилотками  глотали.

И  закрывать  глаза  от  молний  было  бесполезно.

Господь  воспринял  ту  беду  не  безболезно.

Очередной  удар,  со  вспышкою  опять.

От  нас  то,  что  хотят,  что  мы  должны  понять?

-Двум  мнениям   здесь  просто  тесно;

Случилась  страшная  беда.

Спасайте  Землю,  господа.

И  вновь  почувствовал,  бывает  так  в  ненастье,

Какое  это  всё-таки  большое  счастье,

Когда  имеешь  Родину  и  дом.

 

 

Атилла,  век  ХХ,  год  86

 

В  глобальных  ситуациях

Случается  эффект  реинкорнаций

И  не  зависит  он  от  мест  и  наций,

Как,  будто  провидение,  попробовав  однажды,

Использует  проверенный  прием

И  мы  легко  с  подобием  идём.

 

Цивилизованный  «Атилла»,

Дисциплинированный  хулиган,

Поскольку  был  он  нашим  командиром,

Никто  не  видел,  чтобы  он  был  пьян,

Чего  я  не  скажу  о  замполите,

Пристёгнут,  был,  наверное,  к  элите.

И  потому;  чуть  встанет  замполит,

А  «шар”  его  с  утра  уже  залит.

 

Наш  ком полка  зашел  в  курилку,

Где  оказалось,  он  оратор  пылкий.

Сказал,  что  незачем  за  справочки  цепляться

И,  если  нужно  Родине,

То  может  с  жизнью  он  расстаться,

Что  всех  на  стену  поведёт,

И  замполит  пойдёт  вперёд,

И  наше  знамя  развернёт.

Вот  так  сказал  нам  командир:

“Спасём  страну,  а  вместе  с  ней  и  мир!”

 

У  замполита  дёрнулись  коленки;

Конечно,  не  хотелось  к  радиактивной  стенке.

Чего  тут  странного,  я  тоже  не  хочу,

Не  каждому  такое  по  плечу.

Зачем  нам  надо  падать  на эти  доты?

Не  тот,  казалось,  век,

Чтоб  с  «голым  задом»  скакать  на  пулемёты,

Имею  я  в  виду,

Что  разницы-то  нет;

Дот  в  прошлую  войну,

Или  поток  прямой  радиактивный,

А  амуниций  специальных  не  было,  и  нет.

Надеть  свинец -  задача  станет  непосильной.

 

Наш  мирный  атом;  и  исчадье  ада

Тех  убивает,  кто  смелей,  чем  надо.

Давно  уж  можно  было  всё  решить  активно,

Да  отношение  по - прежнему   рептильное.

 

Итак,  настал  обещанный  момент,

Истории  нелепейший  и  горестный  фрагмент.

Поскольку  маршал  стар  уж  был  и  незадачлив,

Парней  так  и  отправили  решать  задачу.

 

Да,  что  там  говорить,  при  этом  командире

На  площади  кремлёвской  немцы  самолёт  садили.

Ему  всё  грезилось  играть  в  прошедшую  войну;

Двоих  солдат  и  вовсе  отправил  с  флагом  на  трубу.

 

В  конце  концов,  увидели  мы  мизансцену,

Где  командир-отец  повёл  ребят  на  стену.

 

 

Стена

 

Офицер  спросил  один   другого,

Тот  ему  ответил,

Солдата  рядом  не  заметил;

-А  разве  химзащита  от  луча  их  защитит?

-Нет,  но  им  об  этом  никто  не  говорит.

 

Бывает,  видится  не  то,  что  видим.

Бывает,  носим,  что  не  следует  носить.

Бывает,  кто-то  вежливо  обидит,

Приходится  нам  с  этим  жить.

 

И  молча  строй,  стоял,  и  святость  соблюдал.

И  кто-то,  вдруг  в  строю  сказал:

«Мне  в  детстве  мама  говорила…»

«Да  знаем».  – Кто-то  отвечал:

«По  крышам  лазать  запретила».

И  тут  «ха-ха»  по  строю  прокатилось,

Но,  думаю,  другое  здесь  случилось;

Совсем  не  тихое  ха-ха,  а  громогласное  ура

Над  строем  разразилось.

 

Тот  строй  стоял  перед  стеной

И  каждый,  молча,  говорил  с  собой;

Стоим  перед  ЧАЭС,  все  в  амуниции,

А  будто  голые – одни  амбиции.

И  всё- таки  мы  на  позиции.

Атака  будет,  а  не  фикция.

Команда,  лестница,  стена,  брандспойт.

Потом  узнаем,  чего  нам  это  стоит.

Сосуды,  нервы,  кости,  мозг;

Здоровье  всё  «коту  под  хвост».

 

Когда  пройдут  уже  года

И  кто-то  скажет: «Ерунда»,

Поскольку  не  его  беда,

И  на  своём  стеной  стоит,

Как  будто  правду  говорит,

Ты  не  заплачь  и  не  умри,

Простую  истину  пойми,

Что  ты  герой,  что  ты  солдат,

И  этой  честью  ты  богат,

А  тот  завистник  просто  «гад».

 

 

 

Госпитальный  сон

 

Воинам восьмого дня посвящается

 

 

Сон   приснился  мне  снова,

Значит, было хреново;

Туман,  утро,  болото.

Вместо  третьего  блока,

Пулемёт  поливает  из  дота.

Я  решил;  подойду

И  всем  телом  на  раз.

Но  дойти  не  простая  работа.

Вдруг  упал.  Эта  боль!

Ноет  каждый  сустав,

Словно  зубы  болят

На  руках  и  ногах.

Полежал  и  пополз.

Вот  уже  этот  дот.

Почему  пулемёт?

Посылали  на  крышу.

За  спиной  вдруг  услышал:

“ Будешь  долго  стоять?

Ждут  лопату  другие  ребята».

Отчего-то  подумал:

“Всё  включено”,

И  всем  телом

На  дот  навалился.

И  проснулся  и  понял;

Опять  этот  сон.

Это  снова  Чернобыль  приснился.

 

И  опять  я  уснул,

Измотавшись  от  боли.

Расступился  туман,

Вижу  воин  знакомый,

А  под  ним  пьедестал.

Наклонился  ко  мне  он

И  тихо  сказал:

“Плачь.  Плачь,  вой,

Я  знаю  твою  боль.

Вы  земли  этой  соль.

И  не  всякому  любому,

Мёртвому  или  живому,

Выдано  такое  право

Быть  и  болью,  и  наградой,

Но  народу-Богоносцу

Это  право  Боже  дал.

Плачь  за  раны  Христовы,

Чтоб  Земля  жила  снова.

Знает  Бог  давно  тебя.

Воин  ты  восьмого  дня”.

 

И   открыл  я    глаза.

У  постели  жена.

Говорит  мне  она,

Что  я  хныкал  во  сне.

-Что  тебе,  дорогой,

Сон  приснился  плохой?

-Это  всё  ерунда,

Дорогая  жена.

А  приснился  мне  сон;

Говорил  со  мной  он.

-Сам  стратег  Гавриил?

-Нет  там  Жуков

Архангелом  был.

Он  сказал,  чтоб  я  плакал

За   Христовы  кручины,

А  я  с  детства  приучен,

Что  не  плачут  мужчины.

Тяжело  навалилась  усталость

И  закрылись  глаза,

В  этот  раз  навсегда,  оказалось.

Нет  дороги  назад.

Впереди  только  сон,

Ночь,  туманы  и  он.

 

 

 

Вдовам

 

Не  просто  ранен,  а  убит.

Ушел,  а  ордена  не  дали.

Не  дали  даже  и  медали.

Так  на  же,   воин,  получи.

-  Нет.  Ты,  вдове  моей  вручи.

Пусть  орден  ляжет  ей  на  грудь,

Напомнит  о  годах  любви,

Ну  и  о  той  не  сладкой  доле,

Когда,  я  мучился  от  боли,

Я  умирал,  она  была,

Почти  совсем  уже,  вдова.

Ухаживала  и  лечила,

Украдкой  очень  тихо  ныла

И  Господа  простить  просила.

 

 

 

Посвящается  Богданову А.В.

 

Сухие  слезы  вытри,

Беззвучный  вопль  уйми.

Мы  все  здесь  ненадолго,

Ты  сам  это  пойми.

Ушел  солдат  без  долга.

Чисты  его  пути.

Теперь  он  воин  бога.

И,  ты,  его  прости.

Ему  не  дали  орден;

Теперь  он  орден  сам.

Он  был  в  атаке  твёрдым,

Об  этом  знают  там.

Прости,  что  не  успели

Твой  орден  отстоять,

Но  будем  мы  сражаться

За  честь  свою  опять.

Ты  орден  свой  получишь,

Его  внесут  в  твой  дом.

И  на  твоей  могиле,

Мы  говорим  о  том.

 

 

 

Вновь увидимся

 

 

В  тот  день  Богданов  уходил

И  гром  гремел  под  рюмку  строго,

И  не  было  уж  больше  слов,

И  не  было  уж  больше  слога,

И  вдруг  случилось,  что-то  снова,

Как  электрической  пилой,

Сквозь  сердце  пропилили  слово

От  туда,  где  не  ступишь  и  ногой,

Я  будто,  и  увидел,  и  услышал,

Как  будто  тихо  говорили  две  души,

Но,  почему-то,  резало  мне  уши.

 

Удушливо  и  густо  тьма  собиралась.

Словно  в  колайдере  душа  металась.

И  вдруг  порвало  светом  ночь.

Туманы  и  тревоги  прочь.

 

Слышу  голос   до  боли  родной:

“Здравствуй,  тёзка,  земной.

Вот  теперь  ты  послужишь  со  мной,

Но  сначала  прими  те  поклоны,

Что  к  тебе   от  родных  и  знакомых.

Побывай,  где  при  жизни  хотел,  но  не  смог.

Ты  свободен  не  нужно  не  крыльев  не  ног.

Без  тоски,  без  печали,  забот  и  тревог,

И,  конечно,  теперь  уж  без  боли-

С  моего  изъявления  воли.

Скоро  будут  свершаться  такие  дела!..

Дрянь  земная  меня  допекла,

Эту  грязь  помету  я  и  землю  умою.

На  такую  работу  пойдём  мы  с  тобою.

Но  пока  ты  иди,  отдыхай.

Прошлых  горестей  не  вспоминай.

День  закончится   твой   сороковой,

Вновь  увидимся  мы  с  тобой.

 

 

 

ЗАВТРА  БУДЕТ  ВЧЕРА

На  мелодию  “…И хлеба горбушку, и ту пополам».

 

Возвратившись,  домой,

Пусть  то  в  дождь  или  снег,

Как  всегда,  счастлив  Родиной

Наш  человек.

Если  вспомнишь

Про  горечь  родного  дымка,

Я  тебе  посочувствую  только  слегка.

И  могу  посоветовать  выход  простой,

Но,  когда  возвратишься,

Ты  будешь  другой.

Если,  вдруг,  захотелось

В  лучшем  будущем  жить-

В  своём  прошлом  попробуй

В  атаку  сходить.

Если  ты  не  сумеешь,

То  запомни  тогда;

То,  что  было  сегодня,

Завтра  станет – вчера.

То,  что  сделал  вчера,

Можешь  завтра  сгубить.

Так,  что  завтра  старайся

Про  вчера  не  забыть.

Если  вновь  опечалишься:

«Как-же  мне  быть?»

Постарайся  слова  эти

Просто  забыть;

Не  нужны  тебе

Дали,  поля  и  моря,

И,  словами  своими,

Я  будил  тебя  зря.

Можешь  речкой  обычной

Куда  нибудь  плыть,

Но  тогда  уже  снова

Не  следует  ныть.

Не  узнаешь  ты  горечь

И  радость  атак,

Доживи  свою  жизнь

Просто,  как  нибудь  так.

Ну,  а,  если  ты  всё-же

Рванешься  за  мной,

Возвратившись,  домой,

Уже  будешь  герой.